Юлия Григорьева - Семиречье [трилогия : СИ]
— Гномы никогда не слышали о такой, — важно ответил Гурди. — Вы, люди, вечно что-то придумываете, а нам некогда, мы работаем, роем, добываем и куем.
Теперь было понятно, почему гном спокойно воспринял Белаву, он просто не подозревал, что наверху уже десять лет правит одна маленькая, но очень злая колдунья. И о злыднях он ничего не слышал, потому не опасался. Белава тоже ни разу еще с ними не сталкивалась, но опыт прошлых приключений научил, что рать врага нельзя недооценивать. Успокаивало, что это не Звери и ядом, как перевертыши не плюются. Хотя бездушное тело тоже было крайне опасным. Девушка в очередной раз запустила своих искателей, и они вернулись с известием, что за следующим ответвлением дороги притаилось село.
— Там впереди село, — сказала она. — Может заедем, поедим по человечьи? Что? — девушка взглянула на недоуменные взгляды спутников. — У нас это запросто. На постоялом дворе остановиться можно, а нет его, так в любую избу постучись, накормят.
— У нас так же было, — ответил Дарислав. — Сейчас к незваным гостям относятся настороженно, редкий случай, когда двери откроют, а нас шестеро.
— Значит просто купим хлеба, наш-то давно кончился, — не отстала чародейка. — А коли сомневаетесь, то я съезжу, а вы подождите тут.
— Ну, сейчас, — тут же возмутился Радмир. — Никуда одна не поедешь.
— Ничего со мной не случится, я же чародейка!
— Лобасте это скажи, — отрезал витязь, и Белава показала ему язык. Нашелся тоже, понимаешь.
— Мы с Гурди в село не поедем, — сказал Гарко. — Внимания привлечем, а одного я малыша не оставлю.
— Получишь ты у меня, — обиделся гном. — Но ты прав, пузан, здесь подождем.
— Решено, — подвел итог Дарислав. — Едем я, Белава и Радмир. Катай, Гарко и Гурди будут ждать нас где-нибудь недалеко.
— Я тоже с вами хочу, — недовольно запыхтел Катай.
— Охолонись, — цыкнул на него отец, и парень состроил обиженную гримасу, но перечить не посмел.
Через полчаса показался тот самый поворот. За ним виднелась небольшая роща. Решено было в ней и оставить богатыря, гнома и молодого парня. Троица с радостью нырнула в тень, а чародейка со спутниками двинулись дальше. Первые крыши показались еще минут через двадцать. До путников донесся лай собак. Белава улыбнулась, она даже не подозревала, как успела соскучиться по этому звуку. Она прикрыла глаза, вспоминая, родные Кривцы. Дома она не была с того дня, как сбежала с собственной свадьбы, стыдно было в глаза глядеть родителям и сельчанам. Но Никодий несколько раз навещал дочь в Белом Граде. Не ругал, просто потрепал по плечу и вздохнул, приговаривая: «Это я виноват, баловства позволял много, вот ты и вышла такая». Ей тогда отчаянно захотелось, чтобы батюшка наорал на нее, может даже выпорол, что в жизни не делал, лишь бы не смотрел так печально. Но он обнял непутевую дочь, крепко прижал к себе, успокаивая готовую разрыдаться чародейку: «Не плачь, Белавка, будет у тебя еще все. Чародейский век долгий, поумнеешь. А пока забавляйся, дитятя моя неразумная. Мы с мамкой все одно тебя любим. И домой приезжай, младшие скучают сильно». Но она навестить родных так и не решилась, страшно. Отец младших сам привез по весне. И девушка с удивлением обнаружила, что Огневка уже совсем взрослая, да и Милован менялся на глазах, превращаясь в юношу.
— На меня мамка ругается, говорит, что я, как ты. Женихов, мол, отпугиваю, а я своего ждала, чтобы по сердцу, — поделилась Огнева.
— Дождалась? — с улыбкой спросила Белава.
— Ага, — радостно закивала ее сестра. — Братилом зовут, он из соседних Соснянок. На свадьбу-то приезжай.
Свадьба сестры должна быть уже вскоре, а она здесь. И тут всех подвела. Белава горестно вздохнула, и что ж такая уродилась?
— Что ты, голубушка? — спросил Радмир.
— Родню свою вспомнила и село, где родилась, — коротко пояснила девушка.
Они подъехали к околице, всматриваясь в сельскую улицу. Что-то было не так. Собаки надрывались, а людей не видать. Путники переглянулись, решая, что делать. И чем дольше наблюдали они, тем меньше хотелось въезжать в это село. Неожиданно раздался истошный женский крик, он-то и стал решающим. Первая сорвалась с места Белава, врываясь в село, за ней Радмир и последним, но не так быстро Дарислав. Он пристально оглядывался по сторонам. Из-за ближайшей избы настороженно выглядывал старик. Злыдни были здесь, никаких сомнений. Радмир должен уже был это понять, оставалось надеяться на чародейку. Дарислав повернул коня и поехал к старику.
Волны страха затопили сельскую улицу. Белава задыхалась от них, но только быстрей гнала свою лошадку. Радмир догнал ее и попыталась остановить.
— Там звери, голубушка, остановись, — говорил он.
— Ей страшно, — ответила Белава. — Я ее слышу.
Но лошадь все-таки остановила, кинув поводья витязю, и побежала на зов, слышный только ей. Вскоре послышался новый крик и причитания какой-то женщины. Чужой страх будил ярость, и Белава мотнула головой, отгоняя нарастающую злобу, не сейчас. Наконец, она остановилась перед последней избой, откуда теперь отчетливо слышался мужской смех и похабные шутки. Девушка обернулась, подняв руку.
— Не спеши, — сказала она Радмиру. — Я одна сначала.
— Нет, — он потянулся к мечу.
— Пожалуйста, — она с мольбой посмотрела на витязя. — Не заставляй тебя останавливать. Я понять хочу, что они такое. Обожди немного.
— Немного, — мрачно отозвался мужчина, соглашаясь с ней через силу. Она благодарно улыбнулась и шагнула к веселящимся воинам.
— Ой, и весело у вас, дядечки, — простодушно заулыбалась она.
Перед ней стояло девять мужиков в кафтанах черного цвета. Они обернулись на голос, оглядывая конопатую рыжую девку в мужском платье. Не повернулся лишь один, десятый. Что-то знакомое показалось в нем Белаве. Десятый сжимал в объятьях рыдающую девку. Недалеко от них ничком лежал мужик в просторной серой рубахе с окровавленной головой, над ним убивалась женщина. К стене жался пацаненок лет восьми, глядевший на происходящее большими испуганными глазенками. У чародейки сжалось сердце, когда она взглянула в эти глаза. Она вновь подавила волну ярости, сохраняя на лице все ту же простодушную улыбку. Девушка вгляделась в статную фигуру мужчины, державшего плачущую девицу.
— Ярополк? — выдохнула она, и мужчина обернулся.
Да, перед ней был Ярополк… почти. Та же статная фигура, то же красивое лицо, те же черные, как смоль волосы, только вот не был он похож на ее бывшего жениха. В темных глазах ее Ярополка душа светилась, черты лица хранили благородство, а у этого пустота вместо глаз. Точней, ощущение, что на тебя смотрит пустота. Если Белаве приходилось все время напоминать себе, что Радмир из этого мира и ее Радмир разные люди, то черноволосый мужчина, стоящий перед ней ничем не напоминал берестовского тысячника. Холодная пустота ощупала ее пристальным взглядом, и брови злыдня взметнулись.
